Волей Аллаха так получилось, что с 2008 года моя жизнь во многих ее аспектах тесно переплетена с Ираном. Однако до 2012 года в фарси я была абсолютно ни бум-бум. Мои знания ограничивались только словами «салам» («здравствуйте»), «бебахшид» («извините») и «бефармоид» («пожалуйста»). Возможно, пребывание в этой дыре невладения языком подпитывалось тем, что мои иранские друзья и знакомые хорошо говорили по-русски.
Побывав на энном количестве конференций в Иране, я почувствовала дискомфорт от этого языкового вакуума.
В 2011 году, обучаясь в ГАУГН на арабистике, я записалась в группу фарси, но поняла, что не тяну два сложных восточных языка одновременно, учитывая, что я еще и активно работала.
Весной 2012 года я отправилась на короткие курсы Международного университета «Аль-Мустафа» в Куме, чтобы изучать фарси и таджвид по индивидуальной программе.
К зданию коротких курсов вела тенистая дорожка и импровизированная галерея; внутри – портреты имамов Хомейни и Хаменеи, строгие стены, «поющие» лифты и аскетичные классы. Фарси мне преподавал добрый и сострадательный остад (учитель) Остан, с которым мы прошли три книги из шести – их изучают все талабе (религиозные студенты), приехавшие в Иран.
Учительница таджвида, остада Зейнаб Накш, была красивой молодой женщиной, укутанной в строгую черную чадру. Она была наполовину иранка, наполовину иракчанка; ее отец был расстрелян режимом Саддама за то, что он выступал против войны с Ираном и поддерживал идеи Исламской революции. После мученической смерти отца мама 5-летней Зейнаб увезла детей в Иран – там они и выросли.
Муж 32-летней остады Накш был иракцем, у нее было трое детей. Ее неподражаемое обаяние и преподавательский талант полностью нивелировали ее привычку опаздывать минут на 40. Она быстро и доходчиво разъяснила мне основы таджвида так, что вскоре я стала в состоянии читать хатм (полное прочтение) Корана на арабском. После уроков мы много болтали с ней на арабском, обсуждая Али Шариати и Муртазу Мутаххари.
Знание арабского позволило мне оперативно освоить оба предмета. Мне не нужно было объяснять нюансы грамматики на уроках таджвида, и я понимала смысл того, что я читаю. Что до фарси, индоевропейского языка по своей структуре, то в силу принадлежности Ирана исламской умме он впитал в себя множество арабских слов, и у каждого исконно персидского слова есть свой арабский по происхождению синоним.
Меж тем Москва ждала меня с таким нетерпением, что вскоре я закончила учебу в Куме. Азы фарси были усвоены, но этого хватало, чтобы объясниться в такси и в гостинице. Я хотела продолжить обучение.
Вплоть до 2017-го с этим не очень клеилось, но после Культурное представительство при Посольстве ИРИ в Москве открыло Разговорный клуб; фактически там преподавали продвинутый фарси. Мы читали сложные художественные тексты, постигали грамматические правила и даже поставили целый спектакль, приуроченный к Наврузу. Но в 2018 году я вышла замуж. Работа, муж, неудавшаяся беременность, уход в новые проекты с головой после расставания с мужем – из процесса изучения фарси я выпала больше, чем на год. И вернулась в него в пандемию, во время карантина.
Лейла Асгари оказалась поистине гениальным преподавателем. Наша группа училась по средам, занятие длилось 3 часа. Ханум Лейла скрупулезно подбирала для нас учебники, тексты, фильмы; мы всерьез погрузились в грамматику и каждое занятие осваивали новую лексику. Эта серьезная, непростая учеба продолжалась 3 года, пока Разговорный клуб, к сожалению, не закрылся.
Параллельно в 2020 году я также поступила на пятый из шести курсов обучения персидскому языку в Университете Фирдоуси в Мешхеде. Из-за ковида очные занятия в Иране заменили на дистант, но качество образования от этого не пострадало. На курсе нас ждала еще более «ядреная» грамматика, много письменных упражнений, текстов и разговорной практики. В программе была самая «чума» для русского сознания: тонкие нюансы времен! Их в фарси примерно столько же, сколько в английском. Считается, что они компенсируют отсутствие падежей, от которых, в свою очередь, рвут и мечут иранцы, изучающие русский.
Сдав экзамен на «отлично», я почувствовала себя «продвинутым пользователем» персидского языка. Но, конечно, еще есть куда стремиться.
Что в итоге? Какие выводы? Что я могу посоветовать желающим обучаться фарси?
Во-первых, иранцы учат своему языку по-настоящему хорошо. Все программы логичные, грамотно составленные и качественные – так что, если есть возможность поехать в Иран или учиться у иранцев дистанционно, то так и сделайте.
Во-вторых, писанина – наше все. Приготовьтесь исписывать целые тетрадки, чтобы грамматика тяжелой печатью въелась в ваше сознание. Это утомительно, это муторно, но наш мозг так устроен, что так он лучше запоминает материал.
В-третьих, важна практика с носителями. Язык – динамичная, пластичная реальность, и, совершенствуя разговорные навыки в общении с иранцами, вы будете улавливать нюансы произношения, то, как слова сокращаются в беглой речи, как съедаются громоздкие окончания, вы научитесь говорить на живом языке живых людей, а не сухих официозных и академических текстов.
В-четвертых, важно просто слушать поток персидской речи. Пассивное слушание крайне важно в обучении. Сначала это повергнет вас в растерянность, стресс, панику, но постепенно мозг наловчится выхватывать знакомые из потока слова, а потом обнаружит, что 70-80 % из них ему понятны. И тогда слова сложатся в целостный смысл, ведь наш пассивный запас иностранных слов больше активного. Но, чтобы этот механизм заработал, предварительно должен иметься задел в виде знания грамматики и лексики.
И помните, что «верхнего лимита» в изучении иностранного языка попросту не существует.
Автор: Анастасия (Фатима) Ежова
